«УСЛОВНОСТИ» ВЕРЫ, ИЛИ ОТВЕТ НА ОДНО ПИСЬМО
Начну с того, что соглашусь с автором письма: картина прикрывания брюк и джинсов на женщинах куском материи, практикуемая в некоторых храмах и монастырях, действительно ужасна. Она еще и символична. Взяла раба Божия церковные тряпицы напрокат, одной обмоталась, другую на голову повязала, помолилась, свечки поставила, а потом и оставила тряпицы в храме, как веру Православную, и с чистой совестью вернулась в свою реальную жизнь.
Вспоминается мне один достаточно страшный эпизод, наблюдаемый мною энное количество лет тому назад около одного святого источника где-то недалеко от Анапы. Высыпали «православные паломницы» из автобуса, размяли свои застаревшие телеса, а затем к источнику ломанули, срывая с себя все одежды. С диким восторгом купались в источнике абсолютно голые старушки, нисколько не смущаясь присутствия мужчин, потому что платочки, символ женской верности Богу, оставались на их целомудренных головах…
Да, соглашусь я, если Символ Веры Православной умаляется для женщины до размера платочка на голове или невзрачной тряпочки (юбки) поверх брюк, то уж лучше действительно обойтись как-нибудь без них. Тем более, что, например, юбка или платье - это действительно не всегда женская одежда. Но как же тогда понять все запреты? В чем тут, собственно, дело? Обратимся к Закону Божьему. Он гласит: «На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий сие» (Второзаконие 22, 5). Новозаветные Правила Святых Апостолов повторяют это положение. Где тут говорится про брюки и юбки? Закон Божий повелевает мужчинам носить мужскую одежду, какая свойственна его народу, климату, эпохе. А женщина должна носить женскую одежду, которая свойственна ее народу, климату, эпохе. Вот и все…
Во все времена у абсолютно всех народов независимо от моды и привязанностей женская одежда отличалась от мужской, как мужской пол отличается от пола женского. То, что надевали в Древней Греции на себя гречанки, даже при всей условности той одежды, отличалось от одежды греков мужчин так, чтобы это было общественно заметно. Еще бы, в республиках-полисах Древней Греции женщина не имела права голоса! Не женское это дело - политика! Так, по крайней мере, считали древние греки. И образование юная гречанка получала куда более скромное, чем юноша грек. Но женщины не всегда смирялись с таким положением вещей. Доказательством тому служат амазонки. Вот они как раз, по преданию, носили мужскую одежду, воинские доспехи и даже внешний вид свой искажали. Так что все тут дело в неравенстве между мужчиной и женщиной, которое было следствием первородного греха Евы. Это неравенство фактически упраздняется в христианстве. Господь беседует с самарянкой, исцеляет кровоточивую женщину и дочь язычницы сирофиникиянки, спасает от избиения камнями взятую в прелюбодеянии, допускает до себя грешницу с сосудом благовоний в дому Симона фарисея. Наконец, по Воскресении своем первым Он является не апостолам, а женам мироносицам. Но христианство при всем этом не разрушает физических границ между мужским и женским полом. То, что считается слабостью в женской природе, в христианстве проявляется, напротив, со своей сильной стороны. Мужчины апостолы, полагающиеся на силу, на разум, на логику обстоятельств в панике разбежались. А жены мироносицы, ведомые только сердцем, шли вопреки всякой логики и разума ко гробу - и встретили воскресшего Христа! И вот что интересно: сидят у дверей гроба женщины и думают: кто отвалит им от дверей этот тяжеленный камень?! Как это непохоже на современных бизнес-вумэн! Эти не стали бы загружаться подобными вопросами. Быстро наняли бы гастарбайтеров самарян. Да и с фарисеями бы договорились. И к Понтию Пилату бы подход нашли. Только они и не пошли бы в эту беспросветную ночь к пещере. Какой смысл? И к ним не пришел бы воскресший Христос!
Борясь за свое равноправие с мужчиной, современная женщина оставила домашний очаг и ринулась получать наивысшее образование, ринулась в науку, в общественную деятельность, в политику, ринулась осваивать те профессии, которые всегда считались сугубо мужскими. И в результате мы потеряли сельского учителя и сельского врача, мы пришли к развалу образования и здравоохранения. Женщина утвердилась в спорте, в том числе и в самых грубых его видах. Но как ужасно смотрится это «равноправие»! Добившись всего, женщина осталась ни с чем. Расплатой за победы в «боях за эмансипацию», стало необратимое искажение женской природы, огрубление ее. Никто же не будет спорить со мной, что женщины за последний век заметно «омужичились»?! Конечно, то же самое, только с противоположным значением, можно сказать и о мужчинах. Но инициатива все-таки исходит не от нас. Проведем такой эксперимент: представьте себе, что мужчины в наше время начали носить сарафаны, юбки, платья. (Я имею в виду нормальных мужчин, а не специфических.) И стали бы вдруг доказывать обществу с пеной у рта, что имеют на женскую одежду такие же права, как и женщины, что в сарафане летом удобней, чем в обтягивающих джинсах, А общество (женское) публично бы возмущалось, негодовало и при входе в наиболее общественные места выдавало бы мужчинам напрокат брюки… Бред? Полный. Прямо как у Корнея Чуковского в «Путанице». Но это правда…
Дело, конечно же, не в брюках и не в юбках, а в том, что современная женщина, ведомая «прогрессивной общественностью» по путям эмансипации, фактически разрушает границы свой природы, пользуясь для достижения этой цели мужской одеждой как знаком, иероглифом. А вот это-то и есть мерзость перед Богом. Впрочем, как и вся эта содомия, навязываемая нам нынче «сильными мира сего» и ревностно ими охраняемая от «фанатиков веры».
P.S. Посмотрел недавно со своим сыном старую советскую комедию «Девушка с характером» с Валентиной Серовой, героиня которой в этом фильме, Катя Иванова, вроде бы и активной общественницей была, и трех директоров вокруг пальца обвела, и даже диверсанта шпиона поймала, но как грациозно-женственно все это у нее получалось…
«Пап,- сказал после фильма сын,- вот вроде бы у нее простое ситцевое платьице, но что может быть лучше на женщине?! …».
НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ ДЕТСКИЙ МИТИНГ, ИЛИ «ОСАННА В ВЫШНИХ»…
Мы привыкли к присутствию детей (нарядно-одинаково одетых и правильно-организованных) на самых серьезных взрослых мероприятиях.Вспомним ли мы советские съезды партии или самые современные политические акции: дети - цветы жизни с флажками и стишками-речевками- являлись и являются неким необходимых умилительным компонентом, который, с одной стороны, показывает «человеческое лицо» заказчика представления, с другой стороны, позволяет последнему тут же сделать под шумок что-нибудь предельно бесчеловечное. И это работает в веках безотказно, как автомат Калашникова. Доверчивое человечество всегда «клюет» «на детишек».
Возможно поэтому, когда мы читаем в Евангелии рассказ о том, как Господа, идущего в Иерусалим, еврейский народ встречал с детишками, мы невольно начинаем воспринимать эту картину как традиционный публичный архетип…
А, между тем, это не так. Точнее, это правда только отчасти.
Еврейский народ действительно хотел видеть во Христе своего политического лидера, своего царя и постоянно искушал Его властью, как это делал дьявол в пустыне. И после насыщения 5000 человек пятью хлебами и двумя рыбами, как и после чуда воскрешения четверодневного Лазаря, иудеи смотрели на Христа грубыми плотскими глазами, желая от Него реальных выгод. И, не дождавшись, никогда уже не простят Ему своего собственного обмана. Иудеи будут мстить Христу, утверждая впоследствии в веках, что Его, в отличие от Магомета, например, или Моисея, или даже полумифического принца Сиддхартхи Гаутамы, никогда не было. (Вспомним хотя бы начало романа Булгакова «Мастер и Маргарита», разговор поэта Бездомного с Берлиозом на скамеечке на Патриаршьих прудах). И в этом плане они правы: такого Христа, которого они хотели видеть, хотели иметь своим царем, действительно никогда не было! И там, у ворот Иерусалима, они встречали выдуманного ими же человека.
Политические игры всегда одинаковы во все времена. В этом отношении иудеи ничем не отличаются от наших современников. И встреча у ворот Иерусалима, как всякая политическая акция, была организована по всем законам жанра: восторженный еврейский народ, дорога, устланная цветами и одеждами «преданных граждан», которые, как флажками, машут веточками от финиковых пальм и, как с плакатов, выкрикивают возгласы-здравницы…
Но вот дети. Были ли они запланированы в «сценарии встречи»?
Это легко проверить. У каждой акции, в том числе и в евангельских событиях, есть свой организатор. Мы из Евангелия знаем, что это фарисеи. Именно они контролируют каждое общение Христа с народом. Именно они стараются направить это общение в угодное им русло, а когда эти попытки терпят крах, именно они организуют народ кричать Пилату «распни, распни Его», обвиняя Христа в претензии на венец царя Иудейского, именно в том, к чему они так и не смогли Его склонить. Они организуют освобождение Варравы вместо Христа. Они подкупят стражу и сформируют общественное мнение, утверждавшее, что, де, Христос не воскресал, а тело Его, мол, было выкрадено ночью учениками-апостолами. Они великие организаторы!
Но вот здесь, когда дети сами по себе вдруг стали славить Христа, именно фарисеи возмутились, приступили к Иисусу и потребовали от Него, чтобы Он запретил им!
Детский «митинг» не был ими ни организован, ни санкционирован. Он был стихийным!
И возможно, только и именно к детям и пришел в Иерусалим Христос. Во всяком случае, только на их приветствие Он ответил, сказав фарисеям, требующим, чтобы Он запретил детям славить Себя: «… Разве вы никогда не читали: из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу?»
Но откуда они взялись, дети? На иконе праздника мы видим их и ползающими на земле, в ногах у ослицы, на которой восседает Христос, и на деревьях, и среди взрослых.
Откуда они явились, да еще и в таком количестве, что обратили на себя внимание?
Дети стремятся ко всему живому, ко всему подлинному.
Дети тонко чувствуют средоточие жизни. Они стремятся к нему, как пчелы к благоухающему цветку. И в тот день они собрались ко Христу, как к Источнику жизни. Собрались к Нему, в отличие от взрослых, совершенно бескорыстно.
«Вели им замолчать!» - требуют у Христа фарисеи. Они требуют у источника Жизни, чтобы дети перестали славить жизнь, радоваться ей, чтобы они перестали быть детьми. Они хотят, чтобы теперь дети сутками сидели перед компьютерами, в играх, «в контактах» (потеряв контакт с ближними и Богом), в интернете, повисая в «сети» своей бессмертной душой, как в паутине.
Сегодняшние «фарисеи» культивируют в сознании четырнадцатилетних отроков и отроковиц навязчивые мысли о самоубийстве. Они добиваются и практически добились уже упразднения семьи как самого главного общественного института после Церкви Христовой, которую также пытаются одолеть, упрекая Церковь в том, что она, несмотря на все удары и потрясения, остается самой собой. Все их раздражает, бесит в Церкви, но более всего то, что она есть, что она, живая, продолжает свидетельствовать о живом Христе.
«И некоторые фарисеи из среды народа сказали Ему: Учитель! Запрети ученикам Твоим. Но Он сказал им в ответ: сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют». (Лк. 19, 39-40)
Откуда такая ярость, негодование, дерзость, позволяющая обращаться непосредственно ко Христу?! Митрополит Иоанн Вендланд объясняет это в проповеди на праздник «Входа Господа в Иерусалим» от 1 мая 1983 г. Он говорит: «Они (фарисеи) любили жизнь тоже, но не ту жизнь, которую принес Спаситель… Вечную жизнь от Отца…»
Они строят жизнь по своим сценариям и планам. И эти планы разрушил Своим Рождеством младенец Христос. И полилась невинная кровь Вифлеемских младенцев. И эти планы были нарушены детьми и младенцами, собравшимися чистым сердцем славить Христа, входящего в Иерусалим…
Они не отступят, конечно, от своих планов и «работа адова будет сделана и делается уже…» (В. Маяковский «Разговор с товарищем Лениным») И в Иерусалим, конечно, войдет тот, которого они себе выдумали, войдет «во имя свое». И будут его, конечно, встречать и дети, как и полагается. Но они не будут уже детьми, как и он не будет никогда Христом Господним…
А как могут «возопить камни»? А камни вопиют по-разному: землетрясениями и извержениями вулканов могут «вопить», восстающей на человека стихией, климатическими и природными катаклизмами…
Возможно, камни еще не вопиют, но ропот их уже давно слышен…
О МЫТАРЕ И ФАРИСЕЕ
Два человека вошли в храм помолиться - Мытарь и Фарисей. Кто из двоих хороший, кто плохой? По модели Фарисея плохим является Мытарь. Он так и говорит: «Спасибо Тебе, Господи, что я не такой, как эти люди, грешники, как этот Мытарь…» По нашей модели плохим является как раз сам Фарисей. Он любит не ближнего, а себя, и гордый, - фарисей, одним словом…читать далее >>>
О ЗАКХЕЕ
О чем сегодняшнее воскресное Евангелие? О чем нам повествует Апостол и Евангелист Лука? О Закхее. Закхей был начальником мытарей, богатым человеком. Безусловно, все это характеризует его с отрицательной стороны. Богатство нажито неправедным путем. И те, кто назвал по тексту Евангелия Закхея грешным человеком, не были клеветниками. Они говорили правду. Но этот вот Закхей, этот грешный человек очень хочет видеть Иисуса. И для этого он забегает вперед и залезает, как какой-нибудь ребенок, на дерево. Согласитесь, поступок не очень вяжется с образом респектабельного богача, с образом начальника. Что-то здесь не так. Уж очень одно противоречит другому. Зачем Зекхей так себя повел? Почему он, как выразились бы сейчас, так подставляет себя под насмешки, будто специально ищет этого публичного обличения? Вот он сидит, этот коротышка Закхей, на дереве вместе с детьми, сам уподобившийся детям, выслушивает колкие насмешки, упреки в своих грехах, а мы недоумеваем, где же Закхей настоящий- там, где он начальник мытарей, гроза иудеев, безжалостный сборщик податей, или тут, ищущий Христа? Но дело в том, что «и тот», «и другой» Закхей - оба подлинные. И двойственность эта, увы, свойственна и нам с вами. «Доброго, которого хочу, не делаю, - пишет Апостол Павел, - а злое, которого не хочу, делаю… Бедный я человек!...» (К римлянам, 7, 19-24) Мы все имеем этого внутреннего человека, который хочет доброго: стремится ко Христу, скорбит о грехах; и внешнего, плотского и мирского, который ищет своего, ищет дружбы с миром, которая есть вражда с Богом… Но нельзя Богу работать и мамоне. Невозможно бесконечно раздваиваться в служении двум господам. Рано или поздно приходится делать выбор. И никому из нас этого выбора не избежать. Или к Богу. Или к мамоне, к миру… И Закхей тоже сделал свой выбор, взобравшись на древо, выставив себя на позор, то есть, если быть дословными, выставив себя на обзор и суд, чтобы только посмотреть на проходящего мимо Христа, чтобы, может быть, ценою этого позора, обратить на себя Его внимание. В каком-то смысле эта смоковница стала для Закхея «древом казни», пусть только общественной.
«Видел тебя под смоковницей»,- сказал Христос Нафанаилу, который подошел к Нему в броне ревности по Богу, в броне веры - и упала к ногам Спасителя эта броня. «Ты - Сын Божий! Ты - Царь Израилев!»- воскликнул Нафанаил. Только Господь мог знать тайну человеческого сердца, о чем думал, о чем молился под смоковницей Нафанаил. А тут, проходя мимо смоковницы, на которой сидел Закхей, Христос мог бы сказать ему: «Видел и знаю, что привело тебя на эту смоковницу!»
Невозможной стала для Закхея эта двойная жизнь! Устал он служить двум господам! Да, он не в Бога богател, но это богатение становилось для него язвой, постоянной болью, нарастающим укором совести, перед которыми общественным насмешки меркнут и даже облегчают глубокие внутренние терзания. Он не был ленивым человеком. Нельзя было сказать, что он был в стороне от главных событий, но что-то более важное всегда проходило мимо! И вот сейчас он понял, что самое главное, что вообще может быть в жизни - это Христос. И сердце Закхея целостно устремилось за Ним!
«Закхей, сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя дома!» - сказал Закхею Христос. И поспешил вчерашний мытарь и грешник с великой радостью принять своего Бога.
«Господи! Половину имения моего отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо».
Эти слова вчерашнего сребролюбца, вырвавшиеся из глубины сердца, свидетельствуют о безоговорочном выборе Закхея, о полном исцелении его, об обретении целостности…
Со следующего воскресения Церковь начнет готовить своих чад к поприщу Великого поста. Услышим мы за всенощным бдением песнопение «Покаяния отверзи нам двери…» Но если мы внимательно прислушаемся к сегодняшнему Евангелию, то мы поймем, что и сегодняшнее чтение имеет в себе приготовление к Посту и покаянию.
И наше сердце испытывает угрызения совести, знает боль и общественного уязвления, и прочих жал. Но мы не привыкли терпеть эти уязвления. Нам не комфортно с ними. Очень часто свое чувство покаяния мы гримируем, как труп перед похоронами, помещаем в бархатный футлярчик фарисейства - а потом не можем понять, почему нет на душе после исповеди облегчения, нет чувства прощения греха? А прощения нет, потому что его никто не просит, потому что нет покаяния. А сеть формальность, а точнее, самоуспокоение, потому что нет желания чего-то в своей жизни менять, нет желания расставаться с грехом, с «прелестями» этого мира, нет желания стать единым человеком, обрести целостность. Современный человек многогранен. И тут уже не только деление на «черное» и «белое», на Бога и мамону. В современной жизни столько тонов и полутонов! Вот один человек на работе. Другой - со своими сродниками. Третий - с друзьями и близкими. Четвертый пришел в храм. И все это один человек. Бывает так, встретят некоторые нечастые «прихожане» в магазине своего батюшку - и спешат пройти стороной, опустить глаза, потому что здесь они, эти «прихожане», не такие, как в храме, потому что тут сместились понятия, образ и одежда другие. А где главный-то человек? За кого Христос пошел на вольную смерть? Сразу и не скажешь…
И пусть сегодняшнее Евангелие, пусть Закхей нас научит найти в себе главного человека, пусть и смешного для окружающих, и явить его Христу, пусть и ценой позора, язв и укоров, ценой изменения всей жизни… Чтобы уже не расставаться со Христом никогда.
ПРОПОВЕДЬ НА ПРАЗДНИК ВЕЛИКОМУЧЕНИКА НИКИТЫ И 1000-ЛЕТИЕ ОБИТЕЛИ В НИКИТСКОМ МОНАСТЫРЕ ПЕРЕСЛАВЛЯ-ЗАЛЕССКОГО
1000 лет - дата достаточно серьезная для нашего сравнительно молодого народа, одного из самых молодых в семье европейских народов. Она отводит нас, собственно, к его истокам. Это самое начало бытия Руси.
Из окон этой обители, тысячелетие которой мы сегодня светло празднуем, можно наблюдать древнее Городище- место, где некогда был город Клещин, о котором Нестор летописец писал: «На Ростовском озере Меря. И на озере Клещине Меря же». Начало «Повести временных лет».
Ростовские земли были даны в удел князю Борису, и здесь, в древних Залесских землях, князь Борис явился продолжателем дела отца, крестителя Руси, Великого князя Владимира.
Князь Ростовский разорял идольские капища. Но мало только разорять, нужно созидать новое. И на месте одного из таких клещинсих возвышений, которое у мерян было, по всей вероятности, местом поклонения идолам, и было положено основание Никитскому монастырю. Но просто создавать монастыри- этого тоже мало. Нужно превращать их в крепости веры христианской, в острова Царствия Божия на земле. Монастыри должны быть исполнением слов апостола Филиппа, который на сомнения Нафанаила относительно Христа сказал: «Прииди и виждь!» И таким должно быть христианство. И было оно таким. Преображалась русская земля. Не случайно ведь и первый храм, поставленный Юрием Долгоруким в перенесенном из Клещина к берегам Трубежа новом городе Переславле-Залесском, был именно Преображенским храмом, с основания которого и ведется летопись нашего города…
Но князь-миссионер понимал, что и созиданий святых обителей мало для того, чтобы решительно обратить ко Христу вверенные ему земли и Отцом Небесным, и отцом земным. В конечном итоге, понадобится исповедничество собственной жизни, понадобится собственная жизнь. И князь готовился к этой жертве. Утешение он находил в житиях святых мучеников. Одним из таких был великомученик Никита, которого князь очень почитал и которому любил молиться, в память которого он и основал монастырь.
Обращаясь к житию великомученика Никиты, мы отправляемся теперь к истокам христианства, ведь великомученик Никита пострадал за Христа в 372 г. Его наставник, готский епископ Феофил, просветивший Никиту светом веры и крестивший его, был участником 1-го Никейского Вселенского собора. Он исповедовал догматы православной веры и подписывал определения собора. Мы помним, каким бурным было то время, в каких дебатах проходил тот Собор. Несомненно, епископ Феофил передал Никите свою пламенную веру!
Готы жили на территории современной Румынии, на берегу реки Истры (древнее название Дуная). Князь той страны Афанарих по наущению дьявола начал гонение на христиан. И на борьбу с ним вышел Никита, укоряя Афанариха за безбожие и бесчеловечность. Никакими пытками Афанарих не смог сломить Никиту и заставить его отречься от Христа. Злоба сатанинская оказалась бессильной перед жертвенной любовью Христовой.
Апостол Павел, говоря о любви как о высшей христианской добродетели, сказал: «если… и тело мое отдам на сожжение, а любви не имею,- нет мне в том никакой пользы…». Но можно прочитать эти слова и по другому: а если есть во мне любовь Христова- что со мной может сделать даже пламя огня?! Именно это доказал своим подвигом великомученик Никита. Свой победой над врагом видимым и невидимым Никита подтвердил свое имя, которое в переводе с греческого означает «победитель»…
Нужно ли говорить, что первые российские святые, страстотерпцы братья князья Борис и Глеб, перед российским Афанарихом- Святополком Окоянным повторили подвиг исповеднической любви великомученика Никиты. Они пошли на заклание, чтобы на этой земле победил Христос…
Надо сказать, что мировоззрение русского средневекового человека отличается от мировоззрения его современника европейца. В Европе формируется эгоцентричность. Центром Вселенной постепенно становится Человек, со временем войдут в обиход понятия «гуманизм», «права человека». Для русского же человека была свойственна Христоцентричность. Русскому человеку хотелось жить в таком мире, где в центре Господь. И не просто устраивался такой мир. В основание его и положен подвиг первых русских святых- страстотерпцев князей Бориса и Глеба. От них и до наших дней простирается устройство во Христе Иисусе земли Русской. Плодом этого устройства является само понятие «Святая Русь», осознание того, что все страны граничат друг с другом, но только Русская земля граничит с Небом; является само то обстоятельство, что раскинулась земля Русская «от моря и до моря, и даже до края земли» (слова из акафиста «Владимирской» иконе Матери Божией), в то время как карта Европы представляла из себя «лоскутное одеяло»…
Вся русская история проходит перед нашими глазами здесь, в этой древней обители. Память о преподобном Никите напомнит нам об основателе нашего города Юрии Долгоруком, о строительстве Спасо-Преображенского собора. Из этих окон видна Александрова гора, где некогда Благоверный Великий князь Александр Невский поставил монастырь. В этой обители бывали все русские цари- от Иоанна Грозного до царя-страстотерпца Николая Александровича…
В стенах этой обители мы не можем не чувствовать своей сопричастности всей нашей истории, судьбе нашего земного Отечества, его предстояния перед очами Отца Небесного…
Сегодня второй день Крестовоздвижения, когда Крест Господень, знамение Победы, вознесен высоко над миром.
Высоко над городом возносятся Кресты и купола древнего Никитского монастыря, всех Переславских храмов и обителей!
Но чтобы сохранить их высоту в этом сложном и меняющемся мире, еще выше, горнему миру, должны возносится наши сердца! Горение должно быть в них, а не обывательская теплохладность…
Мы ничего не знаем о том, каким был этот монастырь в древности, когда он был даже Лаврой, как звали первого игумена, кто были первые насельники и по какому уставу они совершали свой иноческий подвиг. Но мы определенно знаем одно- именно они зажгли лампаду веры Христовой на этой земле. Они были тем светом Христовым, который просветил эту землю.
А вот будет ли этот Свет достоянием наших детей, внуков- это уже зависит от нас…
Святый великомучениче Никито, святые страстотерпцы Борисе и Глебе, преподобный отче Никито, молите Бога о нас, грешных!
Богу нашему слава. Аминь.
протоиерей Андрей Кульков
